Вот уже два года, как премьер Большого театра Николай Цискаридзе трудится в должности ректора Академии Русского балета имени А.Я.Вагановой в Санкт-Петербурге. В интервью «Собеседнику» он рассказал о своей работе, а также поделился мыслями об изменениях в Большом театре.

– Ваше назначение два года назад на пост ректора для многих стало сюрпризом.

– А для меня – нет. Я долго отказывался от этой должности – всему свое время. Конечно, предвидел сложности, противостояния. Были люди, которые отчаянно не хотели моего прихода в академию. Интриговали те, кто боролся за свои тепленькие, нагретые места.

– Ну а если совсем честно – справляетесь, как считаете?

Блестяще выступать на сцене и грамотно управлять академией – совсем разные вещи. – Год я служил в академии в качестве исполняющего обязанности ректора. Потом были выборы – коллектив проголосовал за меня. В других театрах (я сейчас про музыкальные говорю, но, думаю, в драматических тоже много сложностей), случись выборы директора или художественного руководителя, действующие руководители их вряд ли выдержат. А меня выбрали с очень большим перевесом. Потому что увидели результат моей работы за год, что я буквально днюю и ночую в академии. Признаюсь, после объявления результатов выборов я загрустил. Подумал: теперь-то вообще не имею права на ошибку, ведь люди мне поверили.

– Открыли что-то новенькое для себя, сев в кресло?

– Будучи артистом, я догадывался, что «рыба гниет с головы» и именно один человек, возглавляющий театр, является виновником всего. Теперь я знаю, что это на сто процентов так. Любые проблемы – недоработка «головы». Даже если, извините, унитазы ломаются – виноват тот, кто стоит во главе. Как и если в театре из зала посреди спектакля уходит зритель, виноват глава этого театра. Неважно, что это – театр, завод, академия… Как стоят стулья, покрашены стены, во что на сцене одеты артисты, какая дисциплина – это все диктует только один человек. В академии это ректор, а в театре – директор.

– Вы многих уволили?

– Я – никого. Для себя решил: какой же буду руководитель, если не смогу работать с теми людьми, которые есть? Если мне что-то не нравится, надо ведь научиться исправлять, а не выгонять и ломать. Несколько человек ушли по собственному желанию, это другое дело. Эти люди состояли в руководстве. Ни один рядовой педагог не покинул стены академии. Поначалу они, конечно, волновались, что «Цискаридзе уволит всех и наберет своих». Их запугивали – те, кто уходил, кто проворачивал эти закулисные интриги, не желая моего назначения. Но понимаете, в чем еще вопрос. Это юристов и экономистов у нас – от Москвы до Луны, перебор, много. А рынок труда балетных педагогов, грамотных и профессиональных, крайне узок. Об этом я говорил в академии на первом же собрании коллектива. И сказал, что «если вы сейчас назовете имена тех, на кого я смогу вас заменить – я подумаю и, может быть, заменю». Увидел повеселевшие лица подчиненных, они выдохнули в ответ на мою шутку, поняв, что все они ценны для академии и могут спокойно работать. И мы работаем.

Текст: Виктория Катаева
Источник: «Собеседник» №40-2015
Полностью интервью можно прочитать на сайте издания.

Народный артист России, ректор Академии Русского балета имени А.Я.Вагановой Николай Цискаридзе рассказал в интервью «МИР 24» о своей работе и трудностях, с которыми он столкнулся будучи главой учебного заведения.

- Почти два года вы возглавляете Академию. Какие у вас ощущения?

- Жизнь изменилась кардинально. Она непохожа на мою бывшую жизнь, потому что там я был занят только собой и своим творчеством. С одной стороны - прекрасно, что нет балета как физического напряжения. А с другой стороны - нет, я не могу сказать, что у меня есть тоска, - но есть странные ощущения, что все бегут в класс на занятия, а я нет.

- Эти два года вы постоянно работаете в Санкт-Петербурге. Вы чувствуете, что стали коренным местным жителем?

Я никогда не стану петербуржцем, я - москвич до мозга костей. Несмотря на то, что я тбилисец - я даже на Луне буду тбилисцем - я москвич по менталитету. Я вырос в Москве, здесь сформировалась мое мышление, здесь я построил свой дом - не родительский, что остался в Тбилиси - а свой, собственный. И всем я говорю, что живу в Москве, на Фрунзенской набережной. Служу - на улице Зодчего Росси и этим горжусь. При этом каждые выходные все равно езжу домой - для меня дом остался на Фрунзенской, я остался москвичом.

- Когда вы пришли в Академию, вы были в шоке, и говорили, что у Академии есть проблемы серьезные, а есть очень серьезные, и касалось это, в частности, технического оснащения.

- Таких вещей было много. Что касалось технического оснащения, то постелить ковер, найти какие-то другие конкретные необходимые предметы - это быстро решаемые вещи. Надо просто иметь волю и желание. Нам помогли: люди, которые относятся хорошо конкретно ко мне, все это нам подарили. Я сам им говорил, что эти вещи нужны не мне, а Академии в целом. В итоге они сделали подарок для государства. Сейчас я знаю на 100: любая трагедия в любом учебном заведении - репертуар, грязные окна, сантехника - в этих проблемах виновен только один человек. Директор. Теперь я знаю точно.

- Давайте поговорим о первоклашках: они получились ученические билеты из ваших рук. А до этого им было нужно впервые выйти на сцену перед огромной аудиторией.

- На сцене невозможно переиграть животное или ребенка. Тут нечто другое, божественное, это то обаяние, которое еще действует. Лет в 12-13 оно исчезает, и тут появляются другие критерии, становится понятно в состоянии ли человек заниматься профессией. Есть безумно обворожительные дети, но они вырастают в ординарных детей. Кучеряшки и горящие глаза со временем теряют силу, на первый план выходят другие вещи. Конечно, у первоклашек все получилось, для них это был важный выход, но он не всегда бывает триумфальным. У многих артистов - даже значимых - первых выход не был триумфальным.

Полную версию интервью смотрите в видеоролике.

Источник: телекомпания «МИР 24», 22 октября 2015 г.

В этом учебном году 60 новых воспитанников Академии Русского балета им. А.Я. Вагановой начали свой путь к мировой балетной сцене. В начале октября они по недавно введенной Николаем Цискаридзе традиции выступят со своим первым променадом на сцене Эрмитажного театра. Незадолго до этого события НЕВСКИЕ НОВОСТИ поговорили с ректором Академии о настоящем и будущем его выпускников, о ситуации в современных театрах и о том, почему его Академия не должна подчиняться правилам общей образовательной программы.

– Николай Максимович, знаем, что вы недавно вернулись из Крыма с мастер-классов. Будут ли у Академии какие-то контакты, учебные связи с полуостровом?

– В Крыму на фестивале «Бархатный сезон» мы вместе с педагогами Еленой Порывкиной и Анастасией Васильевой давали мастер-классы детям, которые учатся в крымских ДШИ. Наши педагоги всегда готовы поехать, чтобы поделиться опытом. Но в Крыму нет хореографических училищ, у нас вообще не так много хореографических училищ по стране. А крымские педагоги были достаточно долго оторваны от большой земли и от большого искусства. Ведь балет – та сфера жизнедеятельности человека, которой учили исключительно в России. Те, кто хочет учиться в Академии, приезжают в Петербург, просматриваются. Но в этом году из Крыма к нам никто не поступал.

– К слову о Крыме: власти полуострова задумали сделать в Крыму аналог Беверли-Хиллз и даже официально пригласили к себе Анджелину Джоли и других звезд. Что вы об этом думаете?

– Люди, которые работают в Голливуде, немного больше представления имеют о том, что такое комфортабельная жизнь. Мы в Крыму имеем пока красоту и историю. К тому же, за годы отсутствия советской власти даже природная красота изувечена очень сильно, нарушен ландшафт: там, где лесопарки были, построены дома. Я много раз бывал в тех местах до развала СССР и помню, как это было. Сносить надо очень много и строить заново. Многие объекты стоят замороженными, их уже использовать нельзя. Там надо прокладывать дороги, проводить коммуникации. В Крыму даже в хороших отелях элементарно нет напора воды. Это на даче можно мыться из бочки, которая нагревается за сутки, – это всё очень романтично, но не имеет никакого отношения к людям, которые живут в Беверли-Хиллз… Так что о таких вещах говорить рано. Надо сначала убраться в собственном доме, чтобы туда приглашать гостей. Из Крыма для начала надо сделать не Беверли-Хиллз, а хотя бы то, что было раньше.

– Мы надеемся, что постепенно это произойдет. Давайте в Петербург вернемся: что в планах Академии на ближайшее время?

– К 26 ноября мы готовим премьеру в Эрмитажном театре, которому в этом году 230 лет. Для него за всю историю было специально поставлено всего три оригинальных балетных спектакля: «Сон в летнюю ночь» Мариуса Петипа, который не сохранился; сцена «Оживленный сад» в балете «Корсар» – эта версия сейчас идет только в Большом театре, а во всех остальных показывают версию, которая отчасти имеет отношение к Петипа. И еще балет братьев Легат «Фея кукол», который мы и будем воссоздавать. Этот спектакль шел в Ленинградском хореографическом училище в редакции Константина Сергеева, но этот балет выпал из репертуара Академии, хотя есть педагоги, которые еще его помнят, и запись с Ленинградского телевидения тоже. Давно была идея восстановить его, но очень большие средства нужны для того, чтобы сшить костюмы, – все оригинальные давно испортились. Спектакль оформлял Леон Бакст, костюмы для него очень красивые, их эскизы сохранились в театральном музее, и мы начали искать средства, чтобы эти костюмы (а их около двухсот) сшить. Нашлись добрые люди, которые подарили Академии деньги для их изготовления. Так что будем восстанавливать спектакль таким, каким он был при Легатах. Он был сделан для Мариинского театра. Я надеюсь, что балет «Фея кукол» вернется туда со всеми прекрасными декорациями и костюмами. А в Эрмитажном театре в ноябре пойдет сюита из этого балета.

Я всё делаю с прицелом на то, чтобы не делать работу одноразовую. В школе сложно готовить любой спектакль, ведь каждый год это новая труппа. Те дети, которые были взрослыми, ушли. Кто был маленьким – вырос. Потому всех надо учить заново. Например, каждый год Академия танцует «Щелкунчика» в конце декабря в Мариинском. Мы каждый раз готовим спектакль с нуля, в отличие, например, от любого театра, который в новом сезоне меняет всего несколько человек.

– Николай Максимович, расскажите, какова судьба ваших выпускников? Мы увидим их в Мариинском, в Михайловском, в Большом?

– Кто-то пошел в Мариинский театр, кто-то – в театр Станиславского, в Большой театра из этого выпуска никто не пошел.

– От чего это зависит?

– Труппу набирают руководители, а они ко всему подходят с точки зрения своего вкуса. Раньше, когда было приличное время, «звезд» брали иногда из провинции, а вот труппу, кордебалет, Ленинградское хореографическое училище поставляло в Мариинский театр, а Московское – в Большой театр. Никогда в кордебалет не брали со стороны, и поэтому все были из одной школы, одной системы. Потому такой великий кордебалет был у Большого театра и у Мариинского – потому что все артисты были одинаково выучены. Если они допускали какую-либо ошибку, то все одинаковую, потому что это была системная ошибка школы. Сейчас труппа Мариинки и Большого – это как лоскутное одеяло, потому вокруг крики, что нет ровности и стройности кордебалета. Всё потому, что руководители коллективов начали набирать людей со стороны. Ни в коем случае нельзя брать выпускников из провинциальных училищ в основную часть труппы! Из провинции всегда брали только исключительно одаренных учеников с прицелом на сольную карьеру.
Сейчас вообще непонятно, что хочет тот или иной руководитель театра. Я на госэкзамен приглашаю абсолютно всех.

Мы открыты – пожалуйста, приходите, приглашайте к себе наших выпускников. Я не лезу в судьбу учеников, они сами принимают решение, куда пойти: я не хочу им говорить, как поступать, потому что не имею права на себя брать ответственность. Кого в какой театр пригласят – предугадать невозможно. Могу честно сказать, что я не пожелал бы себе самому сегодня выпускаться из училища! Сейчас мне непонятно, по какому принципу отбирают людей в театр.

– Тогда какая же судьба у ваших выпускников?

– Основная масса окажется за границей, и это только потому, что здесь такая политика руководителей. Наш последний выпуск подготовлен полностью к работе в театре: я им дал такую возможность освоения репертуара, которая из них сделала профессиональных артистов. Они ушли из Академии с немаленьким багажом разных хореографических стилей, пониманием того, что нужно в этой хореографии или в той, потому абсолютно я за наших воспитанников спокоен – они найдут себе применение. Просто мне жалко, что талантливые выпускники из Петербурга пошли не в мой любимый Мариинский театр, а уехали в другое место.

– Как вы говорите с родителями, когда они спрашивают о перспективах для своих детей?

– Первое, что я пытаюсь объяснить: карьеру не делают в школе. В школе учатся, а карьеру делают в театре. Наши младшие учащиеся регулярно участвуют в спектаклях Мариинского театра. Второе, что я пытаюсь объяснить, – это то, что на выступления в спектаклях Мариинского театра – а это от 18 до 26 спектаклей в месяц – дети подбираются исключительно по росту. И если ребенок не занят в младших классах в спектаклях, это значит только лишь, что он не подходит по росту. Но даже если ребенок задействован, не надо строить прогнозы, что это будет большая звезда. К сожалению, это не всегда так.

– Говорят, ученики перенимают черты своих педагогов. Как думаете, у вас они что-нибудь перенимают?

– Я к этому не стремлюсь, но если бы они у меня перенимали организованность и дисциплинированность, я был бы счастлив.

– Николай Максимович, какие дети к вам сегодня приходят, что за поколение?

– Это дети, «погубленные» Гуглом, Википедией и гаджетами. Когда я опрашиваю их по литературе, они пытаются все прочитать в Википедии, поэтому мне приходится задавать им такие вопросы, ответы на которые не написаны в интернете, чтобы точно проверить, прочитали ли они.

Болеют слишком много. В последнее время очень хилое поколение, особенно ленинградцы. Дети приходят с такими болезнями, которые несовместимы с образованием.

– Вы мечтаете выпустить из Академии звезду классического балета?

– Вырастить талант невозможно, это только удача и везение,если гениальный ребенок войдет в эти стены. Как Агриппине Вагановой однажды просто повезло, что вошла такая девочка, Марина Семенова, а этой девочке безумно повезло, что Ваганова здесь преподавала. Это просто сочетание. Более того, эти две великие женщины дружили всю свою жизнь: это был союз педагога и ученика, это были очень близкие друг другу люди. Мы в репетиционном зале проводим всю свою жизнь, мы с педагогами роднимся, поэтому мы их часто называем «мама» и «папа».

– У вас есть такие родные люди из учеников?

– Из тех, с кем я работаю в театре, – да. В школе я детям тоже очень много времени уделяю, но их здесь слишком много. В театре, конечно, это мои близкие люди. Моя ученица Анжелина Воронцова танцует в Михайловском театре, и она для меня очень близкий человек. Я знаю, что если у нее премьера или какое-то важное событие, то для нее очень значимо мое мнение. Это очень ценно, потому что помимо того, что я ей преподавал, она для меня родной человек, и это важно.

– Как себя чувствует балет в современном Петербурге с новыми фестивалями, танцевальными направлениями, новыми формами искусства?

– Балет для людей всегда был символом России и им останется, а для Петербурга это самое главное искусство. Я не знаю ни одного человека, который не хотел бы, приехав в Петербург, попасть в Эрмитаж и Мариинский театр. Это символы города. Обывателю балет никогда не будет понятен. Ведь может быть так: либо вам нравится красота, либо она вам не нравится. Кто-то любит современные здания, кто-то – классические. Это такой анахронизм, балет и опера – самые искусственные виды жизнедеятельности человека, потому что там всё немного не так, как в жизни. Но это искусство, это форма выражения чувств, сюжета, чего хотите.

– Можно ли подготовиться к балету? Как максимально полно насладиться им, оценить его?

– Хотелось бы, чтобы зритель иногда прочитал либретто, чтобы ему было понятно, к чему готовиться для просмотра. Вот это важно.

Текст: Евгения Авраменко

Источник: «Невские новости», Санкт-Петербург, 28 сентября 2015 г.

Коллектив Академии Русского балета имениА.Я. Вагановой выбрал своим ректором Николая Цискаридзе. Сначала часть коллектива встретила его негативно. Теперь же сотрудники изменили свое отношение к Цискаридзе, так как он делом доказал, что работает на своем месте.

Источник: телеканал "Россия 24", эфир 29 ноября 2014 г.