Впервые в истории программы в студии вокруг своего мастера собрались артисты балета. Народный артист России Николай Цискаридзе известен как выдающийся танцовщик, но мало кто представляет его в роли учителя, а между тем, педагогический стаж у Николая Максимовича серьезный. Свои первые классы он провел в Большом театре, подготовил артистов, уже ставших звездами, а теперь под его руководством набираются опыта ученики знаменитой Академии Русского балета им. А.Я. Вагановой в Санкт-Петербурге.

Источник: телеканал "Россия-Культура", эфир 1 апреля 2018 г.

Николай Цискаридзе — человек, ставший легендой. Один из самых молодых народных артистов, премьер Большого театра и звезда мировой сцены. В отношении него регулярно звучали эпитеты «блестящий» и «эталонный». Его решение пять лет назад завершить карьеру для многих стало ударом, начали раздаваться разговоры о конце эпохи. Однако, как оказалось, преждевременно. Николай Цискаридзе продолжил творить уже в Академии Русского балета им. А. Я. Вагановой. И снова триумф — за пять лет его руководства ежегодные концерты учащихся балетной школы на сцене Кремлевского дворца превратились в культурное событие жизни двух столиц. Сейчас Николай Максимович принимает активное участие в работе над новым российским Законом о культуре. О важности государственного регулирования отрасли и о том, зачем нужна звезда в театре, «Приморская газета» беседует с ректором Академии Русского балета Николаем Цискаридзе.

— Поймала себя на мысли, что из-за большого количества материалов о вас складывается впечатление, что все уже спрошено и обо всем уже узнано. 
— Я уже как-то говорил, что, когда человека часто показывают, складывается впечатление, что он действительно очень хорошо знаком. Когда люди встречают меня в музеях, на улице, в аэропорту, они подходят и начинают со мной разговаривать в полном ощущении, что знают меня, причем не один год. Я тоже иногда бываю в подобной ситуации, когда встречаю где-то людей, знакомых мне только по экрану телевизора.

— Николай Максимович, за март вы два раза прилетали во Владивосток. И оба раза, в том числе, по политическим мотивам. Чем объясняется ваша поддержка именно Владимира Путина?
— Почему Путин? Я этого человека много лет наблюдаю со стороны. За это время он повзрослел, но его энергия, работоспособность совершенно не изменились. Будучи сам руководителем, а любой театр, музей, любая библиотека — это маленькое государство, я понимаю, с какими трудностями ему приходится сталкиваться. Мое государство достаточно большое, хотя, конечно, с масштабами ВГУЭС, ДВФУ или, тем более, МГУ, не сравнить. Но это очень большой коллектив, огромное количество зданий и невероятно плотный график у меня, как у ректора. И, наблюдая за Владимиром Владимировичем, я иногда прихожу в замешательство: сколько же ему приходится делать и какое количество обращений выслушивать и реагировать на них.

— Нескончаемый поток?
— Как иллюстрация. В 2017 году у меня была очень удивительная история. Много лет я мечтал побывать в Бутане. Это очень маленькая страна в Гималаях, и сейчас она испытывает определенные сложности, так как на ее территорию начали претендовать и Китай, и Индия. А Бутан уникален тем, что в этой стране никогда не было войны, у них нет армии, которая их бы охраняла: не нужно было готовить военных для защиты своих рубежей. И только вмешательство России в последние годы остановило пляски могущественных соседей вокруг Бутана. В этой стране с утра до вечера во всех храмах молятся за мир. И вот так получилось, что я с друзьями находился в храме Будущего Будды. Мы специально для посещения выбрали момент, когда не шло массовое богослужение — всего один монах читал молитву. И вдруг появилась полиция — и оказалось, что приехала одна из королев. Она заходит, видит иностранцев, подходит к нам и начинает разговаривать — а все жители Бутана очень хорошо говорят по-английски. Спрашивает, откуда мы приехали. Мы отвечаем, что из России и тогда она спрашивает: «Вы Путина знаете?» Все начинают кивать, и вдруг она поворачивается ко мне, — как будто знала, что я могу выполнить ее просьбу, и говорит: «Пожалуйста, передайте ему, что я каждый день за него молюсь, и я его очень люблю». Я пообещал.

Месяца через два я участвовал в совещании, где председательствовал Владимир Владимирович. После крайне насыщенной работы был организован небольшой кофе-брейк, во время которого президент общался со всеми участниками. К нему просто нескончаемым потоком шли люди с письмами. Любой человек начинал свою речь, что называется, «за здравие» и тут же доставал бумажку с просьбой. И я хотел ему рассказать эту историю — обещал же! — но мне было неудобно прерывать просителей и как-то вклиниваться в поток. И вот когда президент уже собрался уходить, я к нему обратился. Владимир Владимирович отвечает: «Да-да, пойдем, по дороге расскажешь». И приготовился, что я сейчас тоже челобитную достану. А я передал слова королевы Бутана. Путин остановился, посмотрел на меня — сложилось ощущение, что он не знал, как реагировать: ждал просьбы, а получил совсем иное. И вот когда мы с ним расстались, кто-то из присутствующих спросил меня: «А что ты у него попросил?», а я вспомнил фразу из фильма  «Золушка»: «Ты разговаривал с королем и ничего у него не выпросил?!» Мне стало так смешно в этот момент. И я подумал: когда ты 18 лет живешь в таком режиме, то можно просто сойти с ума. Я поражаюсь его выдержке.

— Николай Максимович, с учетом всей вашей жизни в искусстве, культуре, назвать вас экспертом будет более чем справедливо. С вашей точки зрения, нужен ли в Приморье филиал Эрмитажа, Русского музея и так далее. От многих авторитетных людей приходится слышать мнение, что у нас в регионе есть что выставлять, свое, местное?
— Вот объективно, и в Эрмитаже, и в Третьяковской галерее, и в Русском музее, и вообще во всех наших крупных художественных центрах собрано огромное количество экспонатов, которые хранятся в запасниках и которые никто никогда не видел. Проблема в нехватке площадей. Понимая все это, глава государства принимает решение о создании еще одного центра, где можно экспонировать наше богатство. Правильно ли это? С моей точки зрения, более чем. Напомню: когда был юбилей Эрмитажа, то главный подарок, который получил музей, — это новые площади для выставочного пространства: им отдали Биржу на стрелке Васильевского острова. А по поводу нужны ли филиалы именно здесь… Я вообще человек по натуре скептический, и для меня стакан всегда наполовину пуст. Когда начиналось строительство того же Мариинского театра, я не верил, что это начинание будет иметь успех в Приморье, просто потому хотя бы, что здесь нет традиции посещения подобных мест. Нет привычки ходить в оперу, на балет. Одно дело, когда труппа приехала на месяц, и на их спектакли раскуплены билеты. А каждый день в течение года, двух? Но ходят же! Значит, в этом есть потребность. И с филиалами художественных музеев будет ровно такая же история.

— Формируется новая культурная история Владивостока?
— Да, в принципе. Вот Советский Союз не сделал ничего в области музыкального образования во Владивостоке. Академии, консерватории — не дошла сюда волна по их строительству и формированию преподавательского состава. А ведь Владивосток — один из крупнейших городов на Дальнем Востоке России. И я много раз уже говорил, что от Улан-Удэ до Токио нет балета в нашей стране: нет традиции, образования, нет кадров. И для того же Мариинского приходится искать людей в других городах, странах, уговаривать их приехать.

— Филиал открывшейся Академии во Владивостоке должен внести свой вклад в изменение ситуации, как мне кажется.
— Должно пройти несколько выпусков, чтобы изменить ситуацию кардинально. Пока здесь учатся всего два класса, своего помещения у нас нет, и  только решается, где оно будет. Я в начале марта  говорил с вашим губернатором, он показал огромный проект центра. Кстати, во исполнение поручения президента о том, что Владивосток должен стать одним из серьезных очагов культуры и образования в сфере культуры. Филиал Академии уже есть, но он должен расшириться. И сейчас для нас получение своего здания — первоочередная задача. Обретя помещение, мы сможем учить не только российских студентов, но и иностранных, со всех азиатских стран. А для них это очень интересно. Кстати, давайте сравним. Мы, являясь старейшей школой балета в мире, принимаем 60 человек, а с владивостокскими детьми — 80, а Китай только в одном городе принимает две тысячи. Разницу представляете? И это только в первый класс. Да, конечно, потом они потихоньку отсеиваются, но все равно, когда у тебя пять тысяч только в одной школе в первом классе, процент выискивания действительно одаренного ребенка возрастает кратно. Но, дай Бог, чтобы во Владивостоке все сложилось. Тот проект, который я видел, дает огромный потенциал для возможностей.

— Старейшая  школа балета? Мне казалось, что родина этого искусства все же Запад — Италия, Франция.
— Что удивительно, за 280 лет существования нашей школы ни революция, ни блокада Ленинграда не остановили учебный процесс. Представляете: люди полуголодные, в этом ужасе войны, но ведут занятия. А во Франции и Италии — фактической родине балета — в конце 19 века, после буржуазных революций, этот вид искусства исчез. Вообще. Школы прекратили существование. Как следствие, в театрах отсутствовали труппы. И если бы не Русские сезоны Дягилева в Париже и потом по всей Европе, никогда бы балет там не возродился. Да и русская революция 1917 года, когда огромное количество российской интеллигенции, аристократии, артистов отправилась на запад, внесла свой вклад в восстановление этого вида искусства в западной Европе. Если мы сегодня будем рисовать карту мирового балета, то все стрелочки будут вести на улицу Зодчего Росси, туда, где находится Академия Русского балета. Это мы научили весь мир танцевать, подарили репертуар. Но почему-то никто сейчас не хочет это помнить. Знаете, очень смешно, когда англичане учат нас, как надо танцевать. В какой-то момент в одном из интервью я сказал английской критикессе: «Какое право вы имеете, когда вашему балету всего 60 лет, говорить мне, человеку, который представляет трехсотлетнюю историю, что-либо о том, как надо танцевать и что надо делать в балете? Я же не учу вас сеять газоны. Почему вы вторгаетесь в то пространство, где вы никто и звать вас никак? И мало того, все, что вы имеете, сделали русские, только вы пытаетесь никогда этого не произносить». А в Америке — я был тогда молодым, нахальным мальчиком — пошутил. Меня спросили: «Почему вы считаете, что ваш балет лучше?» Я говорю: «Ну, потому что он существует дольше, чем США как государство». Это была нахальная шутка, но ведь все мои слова правда!

— Что лично вы вкладываете в понятие слова «искусство»?
— Понимаете, вот даже сегодня мы общаемся — это уже театр: есть артист, и есть зритель. Я здесь могу разыграть комедию, могу — трагедию, могу петь, танцевать, беседовать. Искусство — это, наверное, то, что вас заставляет сопереживать, что-то испытывать. А лично для меня искусство — это счастье.

— Если бы не балет, то что тогда?
— Я балет выбрал, когда мне было 10 лет, это мой личный выбор, меня никто не заставлял. Мои родственники были очень сильно против, это сейчас они рассказывают, что знали уже тогда, что я уникальный мальчик. Когда я пришел в первый класс на самый первый урок, педагог сказал: «нарисуй что-нибудь». Кто-то рисовал маму, кто-то — солнце, кто-то еще что-то. Я нарисовал балеринку и подписал «болет». Через «о» почему-то. Наверное, от слова «боль», как мама шутила. Но когда я стал взрослее и столкнулся с жизненными сложностями, я понял, что доктор, особенно тот, кто спасает жизнь, наверное, это самое интересное. И, может, если бы я не стал артистом, и если бы я дожил до 18 лет без сформированного выбора, я бы пошел в медицинский университет. Врач — очень достойная, интересная, полезная профессия. Но не очень оплачиваемая.

— Вы счастливый человек?
— Всегда был уверен, что несчастный человек — злой человек. Моя жизнь сложилась очень удачно. Я с самых первых шагов стал «номером один» и ни разу не знал другого положения. Конечно, есть определенная избалованность своим нахождением в центре сцены, безусловно. Но я наблюдал за людьми, которые стартовали вместе со мной в школе, у которых были неплохие возможности, но мелочность, глупость в отношении к себе в профессии приводили их к страшным результатам, и они озлоблялись. Я очень мало видел людей, которые понимали, что занимаются не своим делом, кардинально меняли сферу. Но, как правило, это были счастливые люди, потому что, сменив все, они реализовывались. Возможностей крайне много. Главное понять, что именно вы хотите. Мне было очень интересно быть артистом, очень. Но в один прекрасный момент я увидел, что старость пришла. Некоторые коллеги — мои ровесники — еще пляшут и выглядят смешными, а я просто пришел к министру культуры и сказал: «Я больше танцевать не буду. Вот у меня есть такой диплом и такой диплом. Думайте, что со мной делать». И мне предложили занять пост ректора Академии.

— Русский балет востребован на Востоке? В Японии, Китае?
— Здесь очень интересная ситуация. Особенно в том, что касается Японии. Когда мы первый раз приехали в эту страну, мы — русские — были номером один. Тогда в конце 80-х — начале 90-х значение советского балета в этой стране было очень сильное. К сожалению, за 90-е годы мы потеряли этот рынок. Американцы, французы, англичане его захватили, и теперь они очень серьезные наши конкуренты. Показателем может служить такая ситуация, когда наши ведущие коллективы, приезжая на гастроли, не могут продать зал. И это страшная тенденция. Сейчас нужно разрабатывать новую культурную политику. Однако есть проблема: у нас чиновники стали над творческими людьми в театрах. Да, конечно, это мировой тренд. Но к чему это привело? Ведь не случайно в Италии, Франции закрываются театры. Особенно, балетные, музыкальные. И это, увы, закономерный результат. Менеджеры ничего не понимают в искусстве, в том, на что и на кого готова идти публика. Это, кстати, еще одна проблема — ни одному менеджеру не нужна звезда. Потому что ее надо оплачивать, надо считаться с ее мнением и так далее. А театр без звезд существовать не может. И вот японцы, как люди, которые очень четко считают деньги, быстро поняли, что собирать залы не под кого. Когда мы ездили, то было так: два месяца гастролей, 48 городов и везде аншлаг. Сейчас — три города, два из которых Токио и Осака, и билеты с трудом продаются. К сожалению, в артистов перестали вкладывать деньги. Мы их не знаем, не видим их лиц. Если ситуацию не переломить, будущее театров может быть довольно печально.
 
— И последний вопрос. Должно ли государство вмешиваться в культуру? Поддерживать, законодательно регулировать, или культура сама может справиться со своим развитием?
— Мы часто говорим о европейском опыте, а ведь в той же Франции очень четко прописаны законы о театрах и правила в театрах. Вплоть до того, что вы можете делать, если вы назначены на определенную роль: что носить, как говорить, как выглядеть и так далее. Там, например, есть закон, который мне безумно нравится, и я считаю его очень гуманным: у них указан точный возраст окончания работы артиста балета — 42 года. Всё, с этого возраста ты не можешь больше быть артистом. В твой день рождения, если ты звезда, тебе устраивают прощальный вечер — и до свидания. Знаете, почему это гуманно? Потому что я точно знаю, во сколько я уйду, вы точно знаете, во сколько вы уйдете, и у вас нет недовольства, что вас уволят, а я до 70 что-то там буду изображать на сцене. И так во всем. Да, у нас ничего подобного нет. А ведь должно быть прописано все, с учетом специфики каждого подвида — библиотек, музеев, цирка, оперного, балетного, драматического театров. Поэтому регулирование быть должно, но другое дело, что участвовать в разработке законов о культуре должны, в том числе, и работники культуры. И я счастлив, что сейчас у нас такая возможность есть.

Источник: "Приморская газета", 23 марта 2018 г.

Телепрограмма "Судьба человека с Борисом Корчевниковым".

Источник: телеканал "Россия 1", эфир 23 марта 2018 г.

Главный герой программы – знаменитый артист балета и педагог Николай Цискаридзе.

Он рассказывает о становлении себя как творческой личности, о замечательных преподавателях, которые повлияли на формирование его как артиста и человека, об уроках балетной техники Галины Улановой и уроках мудрости и терпения Петра Пестова. О партиях, которые танцевал артист, его учениках, принципах работы и жизни. О том, как начать сначала, когда кажется, что все потеряно.

Документальный фильм (Россия, 2017). 4 части.

1 часть

2 часть

3 часть

4 часть

Источник: телеканал "Россия - Культура", эфир 15-18 января 2018 г.

Николай Цискаридзе в программе "Вечер с Владимиром Соловьёвым".
Программа вышла в эфир на телеканале "Россия-1" в ночь с 27 на 28 декабря 2017 г.

Источник: телеканал "Россия-1".

На Международном культурном форуме Владимир Путин встретился с руководителями творческих вузов. Многим запомнились слова ректора Академии русского балета имени Вагановой Николая Цискаридзе, что балерин «пытаются учить, как слесарей или врачей».

В чём же суть противоречий? На этот и другие вопросы знаменитый танцовщик ответил в откровенном интервью «АиФ».

- Когда создавали балет в Российской империи, никто не знал, что у нас появятся ещё и rонтролирующие органы. Сегодня программы и требования, которые они предъявляют, не соответствуют нашей профессии. Проблема в том, что чиновники, разрабатывающие обязательные для исполнения правила, должны понимать специфику дела, величие и значение балета в России, конкретно той уникальной школы, куда они присылают свои стандарты, а этого не происходит.
Сегодня же бумажка с инструкцией, получается, важнее сути. Это я пытался донести до президента и рад, что меня поддержали коллеги. Им проблема знакома не понаслышке, ведь ответственность за «конечный продукт» несёт Министерство культуры, а спускает программы и распределяет средства - Министерство образования. Мы считаем, что творческие вузы, как и до реформы 2012 года, нужно полностью вернуть в подчинение Минкульта. Глава страны нас услышал, прореагировал и обещал незамедлительно дать ответ.

Признают во всём мире

- Вы руководите учреждением, где учат детей, здесь проверка со стороны государства должна быть строгой и тщательной.

- Никто против контроля не возражает. Я лично все журналы, документы заполняю вовремя (и призываю к этой обязательности моих коллег), хотя считаю многое излишним. Так что надзор должен быть, но какой? Наш диплом артиста балета признают во всём мире, это пропуск, чтобы получить работу. А по действующим нормам нам предлагают доказывать эффективность Академии!
Но эта школа была великой и будет без меня и чиновников-бюрократов. Терпеть не могу людей, которые говорят: «Я пришёл, и всё изменилось». Ничего подобного. Здесь всё было придумано настолько хорошо, что ничего менять не надо. И как три века назад, так и сегодня наш главный экзамен - это выход на сцену, а не тот же заполненный журнал или количество завоёванных медалей. Потому что любая актёрская профессия сиюминутна. Вам никогда не аплодируют за вчерашние заслуги, если только вы не национальная легенда. Поэтому недоумеваю, когда перечисляют выигранные конкурсы, а лауреат на сцене не может прыгнуть или в музыке «даёт петуха». Престижная награда - прекрасное дополнение, но «основное блюдо» - выступление здесь и сейчас. Поэтому для нас так важны выпускные спектакли, которые стараемся подготовить на высочайшем уровне.

- В Вагановском обучаются свыше 350 детей со всей России. Все ли они востребованы после окончания училища?

- Работу находят все. Другое дело, как бы они ни блистали под чутким присмотром педагогов, когда учёба заканчивается - их успехи обнуляются. Всё время повторяю: в школе - учатся, а карьеру делают в театре. Начинается совсем другая жизнь, где многое зависит не только от способностей, но и удачи. Должно повезти и с руководством. Если бы меня, например, в 18 лет не заметил Григорович и не увидел в худеньком и довольно специфической внешности мальчике тех главных героев, которых с ходу предложил, - не знаю, как сложилась бы моя судьба. Хорошо помню, как, вытянувшись, стоял перед ним, и он называл роли, о которых я даже не мечтал. И сейчас, когда уже сам отправляю детей в театр, вижу, как порой неразумно подходят к их возможностям. Не учитывают ни физические данные, ни эмоциональную отдачу.

Конфликты ни при чём

- А сами полностью довольны сменой деятельности? Ведь вы ушли из Большого в зените славы, прослужив там 21 год. Многие до сих пор уверены, что слишком рано.

- У меня нет сожаления. Во-первых, категорически не хотел бы работать в нынешней театральной системе. Во-вторых, я вытанцевался. В какой-то момент понял, что не бегу, как раньше, а просто честно выполняю своё дело. Потому что плохо танцующим меня не видел никто. А на сцене
нельзя просто работать, пусть и хорошо. Это труд, который должен дарить тысячам зрителей радость, полёт, а для этого нужна не просто высокая техника, но и состояние души. Некоторые считают, что к уходу меня подтолкнули конфликты с руководством театра, но поверьте: если бы я хотел танцевать - чиновников победил.

- И всё же вы - мировая знаменитость, а в училище приходится заниматься бюджетом, коммуналкой, туалетной бумагой (во время интервью позвонили, что она есть не на всех этажах, и Цискаридзе распорядился всё исправить. - Ред.). Нет ощущения, что из народного артиста превратились в завхоза?

- Скажу больше: никогда не собирался погружаться в такого рода деятельность. Ведь я творческая личность и лучше сто раз приду на репетицию в 10 утра и выйду в 10 вечера, чем на собрание. Но когда понял, что моя жизнь будет связана с материальными обязательствами, управлением людьми, - пошёл этому учиться. Поступил в юридическую академию на кафедру трудового права и в итоге получил красный диплом. Кстати, чтобы стать студентом, честно сдал сложные экзамены, в том числе два письменных, хотя до этого 20 лет только раздавал автографы. Поэтому когда сегодня некоторые руководители театров рассказывают, что они люди искусства и не знали, что на их имя оформлены компании, где проводились финансовые операции, - не очень этому верю. Потому что директор ставит свою подпись на десятках документов и не может не понимать - это ведёт к большой ответственности.

По стопам Матильды?

- На Культурном форуме большой резонанс вызвала дискуссия о балете и кино, в частности, фильме «Матильда». Матильда Кшесинская была выпускницей вашей школы, а сейчас, говорят, у вас учатся её прямые родственницы. Неужели правда?

- Недавно у нас получила диплом Элеонора Севенард - праправнучка Иосифа Кшесинского, родного брата Матильды Феликсовны. Он остался в советской России и умер в блокаду. Счастье, что никого из семьи не репрессировали и позволили французу Севенарду жениться на его дочери. Считаю, что Элеонора - одна из самых выдающихся выпускниц школы за последние 20-30 лет. За её подготовку мне не стыдно ни на одну секунду. Об уровне говорит и то, что сегодня она уже танцует сольные роли в Большом театре, хотя остаётся нашей студенткой 2-го курса бакалавриата. Также её родная сестра Ксения обучается на втором курсе Академии. Династия продолжается.

- В одном из интервью вы сказали, что ваш дом - на Фрунзенской набережной в Москве. А какая же роль отводится Петербургу?

- Я 18 сезонов выступал на сцене Мариинского театра, порой уставал больше, чем в Большом, но всё равно приезжал... немного отдохнуть. Давно купил квартиру в районе Никольской церкви и каждый раз приходил в этот храм. К тому же я дружу с Алисой Бруновной Фрейндлих, и она часто советовала, где и что посмотреть. Я «пробегал» по музеям, театрам, и это было огромное удовольствие. Сейчас, находясь в этом прекрасном городе, мало что вижу. Приезжаю каждый день на улицу Зодчего Росси в 9.30 и в 8 вечера ухожу. В Никольский храм с начала этого учебного года удалось попасть только в ноябре. Аничков мост переезжаю либо если нужно на вокзал, либо в Смольный, где я член Общественной палаты. В рестораны выбираюсь, когда приходят гости или друзья. Но несмотря на все нагрузки, понимаю, что мне очень повезло: я служу своему любимому делу в альма-матер русского балета - это огромная честь.

Уже сегодня многое планирую и на следующий год. Так, в феврале собираемся провести в Италии наши «Русские сезоны», также в 2018-м должны ввести здание на улице Правды. Это старинное общежитие Академии, которое 20 лет было закрыто и сейчас распахнёт двери. Мы сможем принять втрое больше иностранных студентов, что на новый уровень поднимет престиж старейшей Академии балета в мире.

Текст: Елена Данилевич
Фото: www.globallookpress.com
Источник: "Аргументы и факты" - Петербург, 15 декабря 2017 г.

Источник: телеканал ОТР, эфир 19 ноября 2017 г.

Ректор Академии Русского балета имени Вагановой Николай Цискаридзе возглавит в рамках VI Санкт-Петербургского международного культурного форума 2017 года секцию "Балет и танец". В интервью "Интерфаксу" Н.Цискаридзе рассказал о мероприятиях секции, предстоящих "Русских сезонах" в Италии и проблемах образования, а также поделился своими мыслями о последних скандалах в российской культуре.

- Николай Максимович, вы традиционно возглавляете секцию Культурного форума "Балет и танец". Расскажите о мероприятиях этого года.

- 16 ноября в Эрмитаже состоится торжественная церемония награждения, где мы будем отмечать заслуги и наших педагогов, и педагогов Консерватории, и педагогов Академии художеств. Мы также приглашали московские вузы, но они решили в этот раз чествоваться на своей территории. Заключительная часть - выступление воспитанников Академии в честь педагогов. Это важный момент, потому что всегда для людей очень приятно, когда лишний раз говорят о каких-то их победах и достоинствах. Во-вторых, это очень полезно для самих учебных заведений, потому что в нынешней системе, абсолютно, с моей точки зрения, глупой и неразумной, надо все время подтверждать свою значимость, а я не знаю, куда больше значимости, чем Академия Русского балета Санкт-Петербурга, Петербургская консерватория или Академия художеств. Но получается, что бумажки важнее. Профессионалам всегда нужно говорить "спасибо", это немножко скрашивает рабочие будни и "тяжелую петербургскую осень".

К тому же будет чествование нашего выдающегося педагога, которому в этом году исполнилось бы 110 лет, Александра Ивановича Пушкина. Открытый урок его памяти пройдет в Академии 18 ноября в рамках научно-практической конференции, посвященной сохранению традиций, а также юбилею Мариуса Петипа. Александр Иванович был действительно удивительный человек, который выпустил большую плеяду не последних танцовщиков в мире. Мой педагог Петр Антонович Пестов был среди учеников его первого выпуска, это было как раз во время войны, когда школа была в городе Молотов (Пермь) в эвакуации. Последним, кажется, был Михаил Барышников, до этого - Рудольф Нуреев, и много премьеров Мариинского театра. Поэтому это такой знаковый педагог для нашей школы и вообще для методики развития мужского классического танца. Мы будем его вспоминать, будет давать мастер-класс один из его выпускников Геннадий Альберт, который является директором Театра Эйфмана, главным репетитором труппы и ассистентом Бориса Яковлевича. Это полезно с профессиональной точки зрения для нынешних педагогов и студентов, а также для того, чтобы и сегодня имя Пушкина было на слуху.

- В чем важность таких наград для педагогов и сферы образования?

- Людям желательно чаще говорить "спасибо". В последнее время очень сложно стало получать звания для педагогов. Огромное количество препятствий, документов. Если честно, все что касается получения званий и наград, почему-то превратилось в издевательство. Есть педагоги, которые работают очень много лет и несут тяжелую ответственность, но их работа не так видна, потому что они работают с маленькими детьми. Как правило, их никогда не упоминают ни в программках, нигде, только если в интервью человек, который стал звездой, вспомнит имя своего первого педагога. Я считаю, что это очень несправедливо, потому что это очень тяжелый и скрупулезный труд, и он должен быть не менее почитаемым, чем труд тех педагогов, которые выпускают учеников. Вот моя идея была в том, чтобы одинаково награждались те, кто работает и в младших классах, и в средних, и в старших. Меня в этом очень поддержали Семен Михайловский и Алексей Васильев, ректоры Академии художеств и Консерватории. Действительно, есть очень много хороших педагогов, которым нужно лишний раз сказать со сцены "спасибо", вручить грамоту, награду.

- Насколько классическое балетное образование отвечает требованиям современного балета?

- Вы понимаете, это абсолютная ересь - сравнивать китайский и японский язык. Конечно, и там и там используются иероглифы, где-то у них общий корень. Но это разные языки, и не один специалист по китайскому вам не сможет прочитать японский текст, и наоборот. То же самое сравнивать классический балет с современным, и все те лжеметодисты, которые пытаются сегодня все это объединить - я все время привожу один и тот же пример: это все равно, что поесть салат с огурцами и выпить кефир. Эффект будет плачевный. Есть виды искусства, профессии разные, в которых ничего с эволюцией никогда не изменится, потому что есть закон природы, и природа по-другому жить не хочет. У связки есть лимит, у сердца есть лимит, у мышцы есть лимит, у человеческого скелета и организма тоже есть лимит. Кто бы что ни придумывал, ни писал какие-то диссертации, ничего не изменить.

Я читал очень много книг о работе актера. Есть книга Станиславского, а остальные все - ее вариации. То же самое в классическом балете: есть книга Вагановой "Основы классического танца", все остальное, что есть в мире, это вариации этой книги. Ваганова бы никогда ее не написала, если бы советское государство не потребовало бы от нее программу. Она просто описала весь процесс обучения в школе, и это стало Библией классического балета на все времена. Поэтому все эти модернизаторы просто вырабатывают воздух и портят бумагу, но каждый раз находятся ряженые от искусства, от образования, которые кричат, что все надо модернизировать. С водой мы выплескиваем ребенка...

Я повторял это миллиард раз и повторю еще: ничего в мире не ценится так, как творческое образование. Ни один диплом, выданный на территории России, не является легитимным в мире, кроме дипломов артистов балета, музыкантов, певцов, художников. Диплом никто не смотрит, все слышат название учебного заведения, которое ты окончил, и это является пропуском на "аудишн", ты будешь принят на работу. Все остальные учебные заведения с нами соревноваться не могут. Есть реалии в этом мире: классический репертуар родила Россия и возвела его в тот ранг, на котором держится весь мир. Это то, что касается классического балета. Все остальное - нам, конечно, далеко до мира и всегда будет далеко. Это не наша культура: ни мюзикл, ни модерн. Но нельзя портить то, что мы имеем. На самом деле, продается лучше всего классический балет. Как когда-то сказал Джордж Баланчин, любой балет, если он будет называться "Лебединым озером" будет обречен на успех. Ничего нет лучше для зрителя, чем балерина в белой пачке.

- Какие дети сейчас приходят поступать в Академию? Их уровень стал выше или ниже?

- Такие же, как всегда. К нам приезжают дети со всей страны, но больных стало очень много. Второй тур в Академии всегда был медицинский, потому что балетом могут заниматься исключительно здоровые дети. На этом туре отсеивается очень много детей по медицинским показаниям, поступающие не соответствуют нормам. Это и проблемы опорно-двигательного аппарата, и сердечно-сосудистые заболевания, у очень многих нервные тики. Это все последствия 90-х годов, особенностей климатических изменений, отсутствие пеленания, неправильных родов, плохого ухода в послеродовом периоде.

- "Русские сезоны" в прошлом году прошли в Японии, в этом году они будут в Италии. Расскажите о том, что показали в Японии и собираетесь представить в Италии.

- Были мастер-классы наших педагогов и выступления воспитанников Академии в разных городах. Дело в том, что с Японией у нас не один год отношений, а вечность. Это непрерывающийся процесс, так как в области балета эти страны давно навели мосты и живут слишком сплоченно. Что касается Италии, это тоже очень давние связи, начинающиеся с XIX века, и сегодня они не прекращаются.

Балет зародился в Италии и во Франции, а наивысшей точки он достиг в России. Он никогда бы не достиг этой точки, если бы французские и итальянские представители на протяжении всего XIX века здесь не служили. А потом так получилось, что благодаря Революции, 100-летие которой мы в этом году отмечаем, все это вернулось к ним обратно в Европу. И после распада Советского Союза уже настолько туда перехлынуло, что во всех европейских театрах теперь доминирует русский репертуар в искаженном виде.

В следующем году в феврале мы планируем мастер-классы во Флоренции, гала-концерты в Неаполе, Венеции и еще нескольких городах. Италия без нас и мы без Италии все равно не существуем. Все, что связано с оперой, - наши в Италию стремятся, все, что касается балета - весь мир стремится к нам. Поэтому мы здесь в очень выигрышном положении.

- В этом году на Культурном форуме вы организуете круглый стол "Балет и кинематограф". Будет ли там обсуждаться фильм "Матильда" Алексея Учителя?

- В этом году у нас в стране такой огромный всплеск интереса к Матильде Кшесинской, выдающейся выпускнице нашей школы, личности, оставившей в искусстве очень большой след. Вот так и совпали интересы наши и кинематографические. Мы решили сделать большой круглый стол, пригласив кинематографистов. В этом году, на удивление, было несколько фильмов, снятых на тему балета. После "Черного лебедя" российские кинематографисты сильно заинтересовались этой темой. Мы устраиваем круглый стол, куда приглашаем выдающихся деятелей балетного искусства и кинематографа.

Но, понимаете, глупость, которая несется с экранов телевизоров и со страниц газет в отношении исторических имен России, перешла всякие границы. Я вчера случайно слышал в гостях, как произносили какие-то речи на эту тему, у меня было ощущение, что я смотрю дурно поставленный фильм, фильм абсурда. Мне все время кажется, что это не происходит на самом деле, что этого не может быть. Я хочу, чтобы все обменялись мнениями, хотя, к сожалению, фильма "Матильда" еще пока никто и не видел. Алексей Учитель предложил нам сделать показ в школе, в нашем театре, именно там, где Матильда Кшесинская впервые встретилась с Николаем II, чтобы, наверно, всем показать, что этот исторический факт был, это все существовало, все было вот здесь. Есть люди, которые по-своему видят историю и хотят ее как-то преподнести. Понимаете, я иногда слушаю, что люди говорят, и у меня ощущение, что мир сходит с ума.

- Вы не смотрели "Матильду"?

- Нет, я не ходил смотреть. Я общался с Алексеем Учителем в тот момент, когда он только готовился к съемкам, я ему делал экскурсию по школе, показывал документы, все, что у нас сохранилось, но они не снимали в школе, потому что сегодня наши интерьеры очень сильно отличаются от тех, в которых училась Матильда. Мы им не подошли, у нас нет печек, везде паровое отопление.

- Но вам интересно посмотреть фильм?

- Я его посмотрю, но я не могу сказать, что мне очень интересно, потому как мне не столько интересно смотреть сам фильм, сколько интересно, чем же закончится все это. Если находятся люди, которые сжигают машины, это просто смешно. Мне кажется, конфликт выеденного яйца не стоит. Когда я в детстве читал "Гулливера", я никак не мог понять, как можно воевать из-за того, с какой стороны нужно разбивать яйцо, до меня не доходило, что это абсурд, но оказывается, что это вечная тема.

- Элеонора Севенард, выпускница Академии Вагановой, утверждает, что она родственница Матильды Кшесинской...

- Что значит утверждает? Она родственница. Я интересуюсь историей балета, историей царского двора, я многое читал, и то, что семья Севенард имеет прямое отношение к семье Кшесинских, это точно, это все известно, ничего в этом нет тайного. Иосиф Кшесинский был братом Матильды и Юлии, он остался в советской России, скончался во время блокады Ленинграда. На удивление в свое время не тронули ни его, никого из его родных, позволили французу Севенарду жениться на его наследнице. Тот самый старший Севенард был одним из выдающихся инженеров в нашей стране, построил огромное количество электростанций и тайных заводов. И вместо того, чтобы сейчас об этих людях вспомнить с пиететом, благодарностью, полилась какая-то грязь.

- Как вы оцениваете талант Элеоноры?

- Я очень люблю эту девочку. Считаю, что это одна из самых выдающихся выпускниц школы за последние 20-30 лет. Равных ей выпускников выходило очень мало, именно по уровню дарования. Другое дело, когда ребенок выходит из школы и переходит в театр, он обнуляет свои успехи, там он начинает с нуля. И как сложится Элина жизнь в театре, зависит от нее и многих обстоятельств, которые ее окружают. Но на момент выхода из школы я могу констатировать, что это одна из самых ярких, красивых и талантливых выпускниц школы. За нее мне не стыдно ни одну секунду.

С ней я приготовил много ролей, которые она станцевала за два последних года в Академии, это не одна сольная партия. Она в прошлом году выступала на сценах Мариинского театра, Большого театра, " Опера де Пари", миланского "ЛаСкала", лондонского "Колизея" - и везде в главных ролях. Мне есть чем гордиться за нее, и порой очень обидно, что многие недобросовестные журналисты пишут ересь. Они бы потрудились, дошли до улицы Зодчего Росси, 2, попросились бы к нам в кабинет истории отечественной хореографии и посмотрели бы элементарно документы, чтобы понять взаимосвязь Элеоноры с теми Кшесинскими, а не писать ерунду и не оскорблять людей.

- Еще один скандальный проект, связанный с балетом, это спектакль "Нуреев" Серебренникова...

- Это не скандальный проект, это проект просто абсолютно раздутый, скандал тут ни при чем. Я вообще не понимаю идеи постановки балета о Нурееве в Большом театре. Если бы ставили в Мариинском театре, это было бы логично. С какой стороны и кому вообще пришла эта идея в голову? Почему в Большом? Человек не имел к этому театру никакого отношения! Хотел там работать, но его туда не взяли. И он как-то потом к этому театру прохладно относился, потому что его туда не пригласили.

- История с переносом спектакля, по вашему мнению, связана с преследованием Кирилла Серебренникова?

- В прошлом году в театральном мире был большой диспут вокруг "Золотой маски", и Александр Колягин вывесил на сайте СТД (Союз театральных деятелей - ИФ) письмо. Он давал ответ всей театральной общественности о том, что происходит. Там настолько правильно были описаны определенные вещи! О том, например, что мы должны все вспомнить, что артисты должны быть по эту сторону рампы, критики находиться по ту сторону рампы, зрители должны заходить с этой стороны, и что нужно вспомнить, кто есть кто. Потому что когда начинаются угрозы, что мы вам испортим жизнь и сделаем то-то и то-то, люди забывают о главном, что в театре надо заниматься творчеством и искусством. Есть правоохранительные органы, которые должны вынести вердикт.

В нашей жизни часто бывает, что люди совершают ошибку по незнанию. Но дело в том, что везде в мире на первом уроке во всех юридических вузах говорят, что незнание закона не освобождает от ответственности. До того, как я стал ректором, закончил юридическую академию, и я прекрасно себе давал отчет, что теперь я несу ответственность за все. Если, не дай Бог, кто-то падает на лестнице, виноват тоже я. Не понимать этого я не имею права. Под моим управлением в интернате живет около 250 детей, и я несу ответственность за всех. Очень часто меня обвиняют в жесткости, что я позже 22 часов никого не выпускаю из школы. Да потому, что я несу ответственность за них!

Когда человек берет на себя ответственность и говорит, что он не очень понимал, а на его имя было зарегистрировано пять компаний, это очень удивительно. Соглашаясь на такого рода работу, надо прекрасно понимать, на какое количество "но" ты идешь. Как-то у нас загорелась проводка в здании, я работал всего лишь полгода, и ремонт делался не при мне. Загорелась китайская лампочка, ремонтом занималось предыдущее руководство, но по факту виноват я. Пожарные обязали меня сменить все лампы, не соответствующие нормам безопасности. Поэтому ты должен давать себе отчет в том, что ты делаешь. Руководителем быть совсем нелегко, я этого никому не пожелаю, это ответственность колоссальная, тем более, когда ты работаешь в Петербурге, в здании, охраняемом не только государством, но и ЮНЕСКО. Здесь больше "нельзя", чем "можно".

- Удается ли вам совмещать ректорство с преподаванием?

- В прошлом году я вынужден был взять класс, это был выпускной класс, и я вел все репетиции. Я уже пятый год ректор, и все репетиции и прогоны проходят с моим участием. Если в прошлом году мне пришлось взять класс, так сложились обстоятельства, то в этом году меня убедили снова взять класс - предвыпускной. Это очень непросто, так как я ежедневно привязан к детям и урокам, и совмещать нелегко. Мало того, как ректор я должен был получать разрешение Министерства культуры на совмещение, его мне дали, поэтому я сейчас работаю профессором на кафедре классического танца.

<Педагогом быть гораздо легче, нежели ректором.

- Какие реставрационные планы у Академии?

- В этом году мы вводим - я надеюсь, это случится в ноябре во время Форума - здание на улице Правды. Это старинное общежитие Академии, которое 20 лет было закрыто, и вот благодаря Министерству культуры и Северо-Западной дирекции все это заканчивается. Я очень рад, с каким рвением включилась в эту работу Наталья Волынская, возглавившая дирекцию. Благодаря вводу этого здания мы прибавляем больше 100 мест для проживания. Сейчас у нас всего 45 иностранцев только по одной причине: у нас нет мест для их расселения, а так мы сможем принять на 120 человек больше. Это очень важно для Академии. Надеюсь, таким образом, в следующем году мы увеличим прием иностранцев, и от этого прибавятся средства у страны и Академии, еще больше повысится престиж вуза.

Внутри у нас тоже много идет разных реставрационных работ. В Академии очень много площадей, и некоторые до сих пор находятся в состоянии послереволюционном. Вот как Революция 100 лет назад прошла, так эти помещения с тех пор никто не трогал. С одной стороны, это очень интересно, потому что ты оказываешься в "машине времени". С другой - не очень приятно, что такое еще существует в современном мире.

- В прошлом году был юбилей проректора академии Жанны Аюповой. Это событие как-то отмечалось?

- Мы сделали ей сюрприз: подготовили книгу о ней. Жанна абсолютно не знала об этом. Мы долго от нее скрывали, подарили книгу на выпускном балу в июне. Собираемся представить ее в Эрмитаже 16 ноября в рамках Форума, на который приедут и те, кто писал свои эссе в эту книгу, в том числе известный балетный критик и фотограф Нина Аловерт из Америки и первый партнер Жанны - Александр Лунев.

Такой момент важный для понимания: очень много хороших артистов уходит в небытие. Как-то мой педагог Галина Сергеевна Уланова сказала очень трагическую фразу: "от архитекторов остаются здания, от писателей - книги, от художников - картины, а от артистов не остается ничего". Это очень грустно. Вот такие книги - это единственное свидетельство того, что был путь, очень достойный, очень красивый, и хочется, чтобы об этом пути осталась большая память.

Книга не будет продаваться. Мы будем ее дарить педагогам и воспитанникам.

Источник: Интерфакс-Россия, 5 октября 2017 г.

Источник: телеканал "Культура", 20 июня 2017 г.

На детских телепроектах есть один очень важный момент – все зависит от родителей. Если у родителей прилично с головой, то они понимают, что эти проекты дают ребенку возможность по-настоящему раскрыть способности, найти дорогу, по которой идти. Так или иначе в этих проектах любой участник имеет шанс встретиться с неординарными представителями того направления, которым он интересуется, найти нового педагога, способного раскрыть его способности.

Ничего нельзя исправить, если родители не понимают, куда направляют ребенка, что они в итоге сами преследуют. К сожалению, очень часто родители настолько опьянены этим успехом, настолько хотят "срубить", если выражаться сегодняшним языком, бабла, что мешают ребенку по-настоящему получить профессию.

В любой классической профессии, а я сейчас говорю исключительно о классических профессиях — музыкальных, творческих, не бывает ранних карьер. Это все неправда. Любой фрукт должен дозреть.

Не надо забывать, что телевидение – это прекрасный вид искусства, в котором помимо творческого компонента очень важной составляющей телепрограммы является рейтинг. Программу должны смотреть. А передачи с детьми сейчас очень востребованы, имеют большой успех и хорошо смотрятся. Это беспроигрышный вариант. Потому они используются продюсерами до того момента, пока приносят успех. Все зависит только от родителей, от детей не зависит ничего. Но идти на такие телепроекты стоит. Стоит, потому что это поможет им найти свой путь и понять, чего они хотят, может быть, поменять школу, найти нового педагога, раскрыть горизонты, но получить профессию — нет. Ужасно, если родители сегодня просто используют обаяние ребенка или хотят, чтобы их ребенок как можно дольше оставался в состоянии вундеркинда и не вырастал. Ребенок должен получить образование и вырасти в большого мастера. Иначе ничего не получится. Психика ребенка на подобных проектах повредиться не может. Она может повредиться потом, когда он поймет, что из него все выжали. Часто бывает, дети очень фотогеничные, в кадре смотрятся хорошо. Но как профессионалы гораздо слабее других детей, которые гораздо лучше них играют или поют, но у них не такой вид "обаяшки" для экрана. Дело в том, что те, менее обаятельные в кадре, в итоге вырастают и становятся феноменальными профессионалами. А "обаяшки" теряют свое обаяние, а как профессионалы уже не могут соответствовать тому, за что их тиражировали.

На телепроектах никто не растет. Это абсолютная ерунда. Все растут исключительно в залах, во время репетиций. Проекты дают возможность заявить о том, что ты существуешь. И для многих детей, которые родились далеко от больших мегаполисов, проявиться и попасть на орбиту, заявить о способностях – это серьезно.

Сам я с удовольствием принимаю участие в качестве жюри в детских проектах. Я люблю это. Я сам когда-то был ребенком, который одним из первых в Советском Союзе получил награду "Новые имена", тогда, когда ее получали самые выдающиеся дети. И все, кто получил эту награду в середине 80-х, стали очень крупными артистами в своей области. Но мы по-настоящему получали эту награду. Нас было совсем немного, это было не массовое зрелище. Сейчас на подобных телепроектах мне интересно наблюдать за детьми, интересно следить за тем, как каждый раскрывается. Но, повторяю, детям в этом смысле очень сильно могут помешать родители. И еще часто родители забывают: не бывает детского актерского мастерства. Этого просто не бывает. Каждый ребенок играет сам себя. Это доказано и много раз описано в книгах. Дети могут играть только самих себя. Они тиражируют свое детское естество и обаяние. А для того, чтобы потом стать артистом, надо учиться, надо совершенствоваться. Со многими этого не происходит. Их тиражируют, пока они миленькие и хорошенькие, а когда уже надо совершенствоваться, они этого не могут. Вот и все. И этого вокруг очень много.

Источник: Новостное агентство Sputnik / Грузия, 16 июня 2017 г.